Разрушение интеллектуальных традиций нередко происходит в постмодерне при помощи превращенных форм – феномена, открытого еще Карлом Марксом (известный русский философ Г.С.Батищев очень точно назвал их превратными формами). Если отвлечься от реальной сложности и многоплановости анализа превращенных форм, то вкратце, по-простому, их суть можно обозначить так: это когда форма того или иного предмета, будучи простой видимостью, заслоняет собой, скрывает подлинное содержание этого предмета. В эпоху постмодерна довольно часто встречается особый тип существования превращенных форм – когда нечто становится чем-то, прямо противоположным себе, формально не изменяясь. Так, например, классический либерализм эпохи Модерна, будучи гимном буржуазным свободам, неизбежно абсолютизирует свой принцип свободы торговли, начиная торговать в том числе и правами человека, его честью и достоинством, всеми глубинными основаниями европейской буржуазной культуры, что неминуемо приводит к смерти классического либерализма, к его превращению в нынешнюю постмодернистскую либерастию – причем даже без какой-либо формальной отмены классических либеральных лозунгов. Подобно этому, национальный консерватизм, традиционно исходивший из интересов народа, его исторической памяти и культурных устоев, перерождается в антинациональный по своей сути нацизм – объявляющий реальную национальную историю антинациональной, безжалостно перекраивающий народную культуру, воюющий с народной памятью. (Ну как же еще можно назвать нынешних русских поклонников Гитлера, кроме как «Иванами, не помнящими родства»?). Соответственно, и коммунистическая идеология нередко превращается в экстравагантное левачество, когда борьба за права и свободы трудящегося большинства подменяется движением за права и свободы различных меньшинств – которое подразумевает, помимо прочего, и борьбу за свободу сексуальных извращений. (См.: Илья Роготнев. Тезисы о постмодерне // http://ilya-yu.livejournal.com/5894.html) Таким образом, политические аспекты постмодерна «связаны с «превращением» идеологий, размыванием их содержания и мутацией в причудливые антиформы: нацисты – антинациональные наследники национализма, либероиды – антилиберальные наследники либерализма, леваки – антикоммунистические наследники коммунизма». (Илья Роготнев. Руский постмодерн // http://ilya-yu.livejournal.com/8118.html) От старых идеологий остаются в их антиформах лишь этикетки, символы, «бренды».
Когда я читаю старообрядческие интернет-форумы, мне всё время вспоминается феномен превращенных форм. «Независимый старообрядческий форум» – старообрядческий?! Форум «Древлеправославие» – это древлеправославие?! «Форум староверов-ревнителей дониконовского благочестия» – это форум ревнителей дониконовского благочестия? В общем и целом – нет, нет и еще раз нет. Старообрядческий сектор Интернета вообще «традиционно» является «кривым зеркалом» Русской Православной старообрядческой Церкви и старообрядчества вообще. Когда приходишь в наш храм, молишься, общаешься там с христианами – это одно. Когда читаешь старообрядческие форумы – это совершенно другое. Поэтому всем людям, желающим глубже узнать древлеправославие, я говорю – идите в храм, не ограничивайтесь Интернетом! Раздор в РПсЦ 2007 г., когда раздорники использовали Интернет «на всю катушку», послужил наглядным примером того, насколько серьезно виртуальная картина церковной жизни может отличаться от объективной реальности, и при этом – негативно воздействовать на последнюю. Поскольку процент активных интернет-пользователей в среде раздорников оказался заметно выше, чем в рядах верных чад РПсЦ, постольку довольно скромный по своим реальным масштабам раздор получил, тем не менее, впечатляющий виртуальный «имидж». Кроме того, в Интернете были многократно преувеличены те негативные явления, которые, действительно, имеются в нашей Церкви. В результате, некоторые христиане ушли из РПсЦ в раздор, находясь под мощным воздействием этого виртуального «кривого зеркала». Впрочем, несколько лет назад митрополит Корнилий справедливо отметил следующее: «Некоторые, ищущие Бога, жаждущие истины составляют свое представление о старообрядчестве, черпая информацию исключительно из Интернета. Знакомятся с высказываниями, иные пугаются, принимая частное мнение за общее церковное, уходят и подчас уже не возвращаются. Такова наша плата за «информационную активность». В лесу ветер гуляет в основном в верхушках деревьев, и чем ниже к земле, тем спокойнее и тише. Так и в Церкви. Внизу, то есть в той среде, в которой живет большинство наших старообрядцев, «ветер Интернета» совсем незаметен. Я бы даже сказал, что за пределами досягаемости этой «виртуальной активности», в небольших городах и деревнях, негативного (да и вообще любого) воздействия «интернет-балагуров» просто нет». (http://samstar-biblio.ucoz.ru/publ/102-1-0-136)
Следует помнить и о том, что виртуализация культуры выходит далеко за рамки Интернета, ибо подмена объективной реальности ее образами – это характерная черта постмодерна. Любая имитация реальности, любое «как бы» – это и есть проявления виртуализации. Петербургский социолог Д.В.Иванов в работе «Виртуализация общества» (2000) анализирует активно протекающий сегодня процесс замещения реальности теми или иными ее образами в следующих сферах общественной жизни: в экономике, политике, науке, искусстве и семье. Автор констатирует: «Если экономический, политический, научный или иной успех больше зависит от образов, чем от реальных поступков и вещей, если образ более действенен, чем реальность, то можно сделать вывод, что социальные институты – рынок, корпорация, государство, политические партии, университет и т.д., перестают быть социальной реальностью и становятся реальностью виртуальной». (Иванов Д.В. Виртуализация общества. СПб. 2000. С.61) Религиозная сфера специально не рассматривается в данной работе, однако логично предположить, что если виртуализация, по мысли Д.В.Иванова, захватывает всё общество в целом, то и религию этот процесс вытеснения реальности образами не обошел стороной. И, в самом деле, мы наблюдаем, что в различных конфессиях весьма часто собственная деятельность клира характеризует его следующим образом: «имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся» (2 Тим. 3; 5).
От христиан РПсЦ требуется сегодня немалое духовное бодрствование, чтобы не исповедовать «как бы православие», чтобы не стать «как бы Церковью». Можно со всей определенностью утверждать, что на сегодняшний момент РПсЦ как целое всё же не мутировала, не превратилась в «кривое зеркало» подлинного православия. Однако не прекращаются разнообразные попытки спровоцировать в РПсЦ ту или иную духовную мутацию, чтобы сделать из нашей Церкви превращенную форму, лишенную подлинно православного вероисповедания и обладающую лишь видимостью такового. Я приглашаю всех тех христиан РПсЦ, которые противостоят указанным попыткам, объединить наши усилия.
Итак, мы видим, что культурные проекты постмодерна удовлетворяются поверхностными образами и не интересуются глубинной сущностью предметов, явлений, процессов. Подобный подход к старообрядческой культуре популярен среди единоверцев РПЦ МП и распространяется в РПсЦ по мере перехода единоверцев в нашу Церковь. Приведу несколько высказываний различных людей на сей счет. «Именно романтизм, национализм и эстетика, а не религиозный поиск определяют нахождение в единоверии. … Единоверцам именно «нравятся» старые чины, одежды и т.п., они ищут пути «духовного возрождения» апеллируют к патриотизму и т.д., но они не видят в них именно религиозной необходимости, необходимости порывать с РПЦ МП. То есть это такая игра, клуб по интересам. Отсюда и интеллигенция, и сапоги, и косоворотки. Только это не имеет никакого отношения к вере и древлеправославию. … Романтические реконструкции, «кровь и почва» ... Это было популярно в Германии 20-х – 30-х годов, в Испании, Румынии, прибалтийских государствах … Ребята так же начинали с древнеарийской графики, вышиванок, жилеток, поясов, ная, кантеле и бандуры, народных сказок, стихов и песен. А вышло в итоге то, что сейчас называют фашизмом. Потому как это были те самые интеллигенты, которые ратовали за национальное и духовное возрождение, рассуждали о любви к Родине, наследии предков, голосе крови. Да только на такие приземленные вещи как спасение своей собственной души и душ своих ближних времени и желания уже не хватало». (http://starover.borda.ru/?1-1-0-00003532-000-0-0) «Многие интеллектуалы-оригиналы выбирают для себя старообрядчество не столько как вероисповедание, сколько как стилистическую альтернативу постылой реальности. … В таких условиях, при множестве неофитов из числа стилистов и оригиналов, старообрядчеству выжить очень сложно … Старообрядческая идентичность становится поверхностной, стилистической, фарсовой. Настоящая глубинно-духовная, вероисповедальная идентичность растворяется». (Товбин К.М. «Староверие как контрсекулярный проект» // http://credonew.ru/content/view/627/59/) «На бытовом, семейном уровне начались попытки преобразования старообрядчества из живой русской веры в Бога в культурологический феномен. Для некоторых верующих старообрядчество превращалось в подобие китча, своеобразный хиппизм. Старая Вера сводилась к косовороткам, сарафанам, пояскам, длине бороды, другим культурным проявлениям русской жизни». (О. Иоанн Севастьянов. После владыки Никодима // http://staroobryadchestvo.ru/svo.portal/index.php?option=com_content&view=article&id=108:posle-vladyky-nikodima&catid=29&Itemid=104&lang=ru) О состоянии РПсЦ: «Наша нынешняя Церковь докатилась до уровня клуба по интересам. А поскольку нам косоворотки и прочая среднерусская мура милее Евангелия, кончим мы единоверческим заповедником в РПЦ. … Только изменившись сами, хоть немного задумавшись о будущем Церкви, сняв и выкинув косоворотки и сарафаны, мы сможем спасти Церковь». (http://luda-den.livejournal.com/185630.html)
Поверхностность уже пытается диктовать свои условия древлеправославному вероисповеданию. Так, например, когда встал вопрос об отлучении от нашей Церкви одного из основателей «новой хронологии» («фоменковщины») – той самой «новой хронологии», которая безжалостно и некомпетентно занимается «кройкой и шитьем» не только научной картины человеческой истории вообще, но и, в частности, картины истории Церкви как неотъемлемой части Священного Предания (например, для фоменковцев упоминания в древних источниках о Христе, Сервии Туллии, короле Артуре и «жене Гвиневере» являются упоминаниями одного и того же человека; такой же подход у фоменковцев к сведениям о святых подвижниках православной Церкви), – то на одном из старообрядческих форумов раздался вопль в защиту фоменковца: «Люди, которые не верят в старообрядческие догматы и предания, не ходят в церковь каждое воскресенье на все господские, богородичные и главных святых праздники. Глеб ходит на Рогожку на все двунадесятые и воскресные праздники. Следовательно, Глеб – православный христианин». (http://starover.borda.ru/?1-1-0-00003878-000-10001-0) Значит, для кого-то в РПсЦ казаться православным христианином уже важнее, чем быть им. Такая специфическая защита явного еретика указывает еще на одну специфическую черту культуры постмодерна.
4.) Разрушение смысла.
Кризис смысла характерен для любой переходной исторической эпохи – когда старые смыслы и нормы уже ушли, а новые еще не пришли (либо, наоборот, когда старые и новые, взаимоисключающие смыслы и нормы широко соседствуют друг с другом). Мы живем как раз в переходную эпоху, и потому обессмысливание сегодняшней культуры совершенно неудивительно. Впрочем, человек по своей природе – это существо, взыскующее смысла, и потому постмодерн редко прибегает к прямому абсурду. Чаще всего смысловые структуры разрушаются косвенно, играючи; для постмодерниста смысл – не результат действия причинно-следственных связей, он – результат игры, понимаемой как «чистая игра», у которой отсутствуют: заранее установленные правила, распределение шансов, победители и побежденные. (См.: Л.Л.Мельникова. «Логика смысла» // http://www.infoliolib.info/philos/postmod/logikasmysl.html) Впрочем, отсутствие здесь победителей и побежденных – это всего лишь видимость. С.Е.Кургинян указывает на то, что порожденное отчуждением разрушение смысла помогает как процессу разделения мира на «господ-садистов» и влекущихся к ним «рабов-мазохистов», так и становлению превращенных форм, т.е. разрушению подлинной культуры. (См.: Кургинян С.Е. Исав и Иаков. Т. 2 М. 2009 Часть 6. Глава 6; Часть 7. Глава 4) Раз у постмодернистской игры нет правил – то нет ни правил, запрещающих рабство и прочие нарушения прав человека, ни правил, запрещающих разрушать подлинные культурные ценности, созданные как Модерном, так и премодерном. Таким образом, в постмодерне нет и не может быть никаких запретов на разрушение смыслов православной культуры.
Вернемся к воплю в защиту фоменковца: «А я, как коренной старовер, у которого вера отцов ведет к протопопу Аввакуму, скажу вам. Ваши нападки на Глеба Носовского идут в разрез с нашей традицией. Глеб старовер, а значит наш брат. Он молится так, как и мы, и читает Символ Веры вместе с нами. Следовательно, он верит так же, как и мы». Аз грешный возразил тогда этому защитнику следующим образом: «Вот оно, торжество постмодерна! Вот она, так сказать, традиция (еще любят писать Традиция – с большой буквы)! Единоверцы тоже молятся так же, как коренные – вот коренные к ним и бегают. А если буддист начнет по утрам читать Символ веры, а по вечерам – мантры, то коренные и его признают братом во Христе? Хватит обессмысливать, дебилизировать православие. Какой смысл вкладывает Носовский в Символ веры? А Вы – какой? А, может, никакого? Главное – на Рогожке потусоваться?». (http://starover.borda.ru/?1-1-0-00003878-000-10001-0) В итоге православный смысл в РПсЦ все-таки возобладал – фоменковщина была соборно анафематствована, но что в Церкви будет происходить дальше? Не возьмут ли в ней верх такие вот «коренные» защитники всяких религиозных непотребств?
А приравнивание уважаемым старообрядческим священником синаксаря к Библии, рассмотрение их как однопорядковых элементов церковной культуры – разве не является постмодернистским разрушением традиционной православной смысловой иерархии, православного понимания причинно-следственных связей в истории Церкви? (См.: http://amypp.livejournal.com/471113.html#comments) Если сегодня к Библии приравнивается синаксарь (по формальному признаку чтения за богослужением), то завтра на один уровень со Священным Писанием возведут уже упоминавшиеся здесь сарафаны и косоворотки, также на богослужении присутствующие? Или их приравняли к Библии уже теперь? А, может, уже поставили их выше Библии?
В целом, сегодняшний общемировой кризис смысла не миновал, к сожалению, и РПсЦ. Многие люди, нередко весьма талантливые, уходят из нее в другие конфессии или в безбожие, ибо в нашей Церкви не нашлось для них православных и, вместе с тем, сильных, притягательных смыслов. Это настоящая духовная трагедия.
5.) Анонимная власть.
Этот термин был предложен знаменитым философом и психологом Эрихом Фроммом для обозначения явления, получившего особое распространение со второй половины ХХ века (т.е. в культуре постмодерна) – информации, предоставленной со ссылкой на неназванный или обезличенный источник. Анонимная власть широко используется для манипуляции общественным мнением – в частности, путем внедрения тех или иных «общепринятых» «светских догм», а также через анонимные «вбросы» непроверенных сведений.
В Интернете можно быть анонимным, можно носить ту или иную «маску». Этой свободой нередко злоупотребляют те реальные или порой даже мнимые староверы, которые хамят, клевещут и устраивают в Сети различные провокации. Это портит образ староверия в глазах нестарообрядцев, перед которыми разворачивается в Интернете картина старообрядческого (или даже псевдостарообрядческого) бескультурья. Каким образом проверить, кто такие «ники», какова их реальная конфессиональная принадлежность? В большинстве случаев – никаким образом этого не сделать. Данная проблема не является надуманной, ибо «ники» претендуют на идейное лидерство в Церкви, претендуют на то, что мы, христиане РПсЦ, должны слушать не наших законных пастырей, а каких-то неведомых «имя им легион». Некоторые анонимные «интернет-ревнители» – премного беспокоящиеся о ситуации в РПсЦ, поливающие грязью ее священнослужителей, обвиняющие их в отступлении от православных канонов – на поверку вообще оказываются совершенно неправославными по своим религиозным убеждениям (порой даже неверующими в божественность Христа). Нередко анонимы выступают сразу под множеством «ников», создавая иллюзию широкой поддержки своих претензий к нашей Церкви. Один из таких деятелей признался, что пользовался более, чем двадцатью интернет-псевдонимами. (См.: http://drevlepravoslavie.forum24.ru/?1-19-0-00000049-000-10001-0) Для того, чтобы обеспечить РПсЦ защиту от этой лицедейской мерзости, Освященный Собор 2007 г. принял следующее постановление: «Всем православным христианам, верным чадам нашей Церкви, при выступлениях в Интернете и иных СМИ по церковным вопросам запрещается пользоваться псевдонимами («никами»). При выступлениях в Интернете и иных СМИ по церковным вопросам православные христиане должны полностью указывать свое духовное звание, имя и фамилию. … На заседаниях Освященного Собора публикации или заявления, сделанные в СМИ, а также под псевдонимами, не рассматривать». Таким образом, у РПсЦ появился своеобразный канонический «фаервол». А кому больше всего мешает фаервол на компьютере? Хакерам, желающим взять компьютер под контроль или же вообще вывести его из строя. Тем не менее, наша Церковь до сих пор страдает в Интернете от засилья анонимности. Многие анонимы заявляют о своей принадлежности к РПсЦ, откровенно бравируя собственным нарушением соборного решения. Однако их писанина, хотя и взбаламучивает общественное мнение, всё-таки, как мы видим из вышеупомянутого постановления, не может рассматриваться на Освященных Соборах нашей Церкви.
6.) Отторжение иерархичности.
Постмодернизм, исповедуя принципиальный плюрализм, последовательно отрицает в силу этого какую-либо иерархию, в том числе и церковную.
Предпосылки постмодерна зарождаются уже в ходе распада традиционной культуры. Характерным памятником этого распада выступают «Заветы Игната Некрасова», принятые казаками-некрасовцами (старообрядцами, ушедшими в Турцию) еще в XVIII в. Один из пунктов этих антиканоничных с православной точки зрения «Заветов» гласит: «Священника, не исполняющего волю Круга, – изгнать, а то и убить как бунтовщика или еретика». (http://fstanitsa.ru/traditions/zavety-ignata) Вот так – воля казачьего Круга здесь ставится выше воли правящего православного епископа, выше воли Вселенских и поместных православных Соборов, и даже выше воли Господа нашего Исуса Христа! Точнее, здесь всё, что не является волей Круга, просто изгоняется, игнорируется или забывается. Отголоски такой «казачьей вольницы» уже в советское время проявили себя в украинском селе с характерным названием Старая Некрасовка (во многом населенном потомками некрасовских казаков). Нынешний настоятель местного храма РПсЦ свидетельствует о предшествовавших десятилетиях истории старонекрасовской общины: «о. Ипатий Сухов (Вилково) – строил новую церковь, сошел с ума, закончил дни в бедности, ходя по селу и прося милостыню Христа ради. о. Феодор (Румыния) – после поставления вынужден быть оставить приход и уехать на родину, так как семья была большая, а община не могла (не хотела) его содержать. Был упрошен вернуться, написал большое количество икон, дождался прихода русских, и в 1948 (примерная дата) был оклеветан своими односельчанами и сослан в г. Балту, где и скончался. о. Флор Учителев – после 8 лет служения переведен в г. Килию. о. Илья Сосин – приехал к родным на покой в конце 60-х, служил, отстранен от церкви церковным советом. При входе в церковь на иконе сохранилась вмятина от бутылки вина, которой уставщик запустил в священника. о. Иоанн Романов обслуживал С. Некрасовку временно, дважды отказывался от обслуживания из-за уставщиков, которые делали его служение невозможным. о. Илья Косырев (Рязань) – после 7-8 лет служения с третьей попытки группа «ревнителей» довели до просьбы о переводе в соседний приход. В 2002 году приехал и аз грешный, и с самого начала пошли скандалы». (http://nbobkov.livejournal.com/5891.html) Вот еще одно характерное проявление «казачьих» антисвященнических умонастроений в РПсЦ: «Не, бить – это не гуманно. Тем более, лицо священника. Он же ж, как-никак, представляет и тех, кто побить его может, пред самим Господом. Думаю, что полезнее пороть. Нагайкой да по голой сраке. … За серьезные проступки – прилюдно. В общем, всё по законам батьки Игната Некраса». (http://starovery.unoforum.ru/?1-0-0-00000036-000-0-0-1357753714)
Ну и где здесь то мнимое «засилье клерикалов» в РПсЦ, тот наш мифический внутрицерковный «клерикализм», о котором так любят причитать анонимщики в Интернете?! Еще в «золотой век старообрядчества» белокриницкие попы (а то и епископы) нередко находились в положении наемных пролетариев на службе у старообрядческой буржуазии. После «золотого века» – «послужной список» Старой Некрасовки впечатляет. Да и сегодня – о каком «клерикализме» в РПсЦ может идти речь, когда, к примеру, на Освященном Соборе 2010 г. мирян было больше, чем клириков?! «Засилье клерикалов» существует у нас как довольно абстрактная возможность, но отнюдь не как действительность.
И если преобладание мирян на Соборах не разрушает церковную иерархичность, то поведение мирян в Интернете зачастую с ней совершенно несовместимо. Несмотря на то, что технологически Интернет устроен как иерархия, в социокультурном плане – это, безусловно, не иерархия, но сеть, в которой все пользователи равноправны (за исключением администраторов, чья власть, впрочем, не распространяется за пределы тех или иных отдельных ресурсов). Однако православная Церковь устроена именно как иерархия: архиереи, иереи, диаконы, миряне. Равноправие клириков и мирян в качестве пользователей нередко провоцирует в Интернете проявления неуважения к священному сану. Тем не менее, каждому православному христианину следует помнить правило Кормчей: «Аще ли кто укорит священника, лето едино да запретится. … Кто из клира досадит епископу, да будет извержен. А кто из причта досадит презвитеру или диакону, да будет отлучен от церковнаго общения, по 55 и 56 правилам святых апостол. Отсюду явно, что не избежат церковнаго отлучения и миряне, пренебрегающие и досаждающие епископам, презвитерам и дияконам».
Journal information