«Смерть субъекта» – это «общее место» в философии постмодернизма. Изначально оно понималось в ней не просто как размывание традиционного субъекта познания, но и как «смерть человека». Французский философ-постмодернист и содомит Мишель Фуко так писал в своей работе «Слова и вещи» (1966 г.): «Странным образом человек, познание которого для неискушенного взгляда кажется самым древним исследованием со времени Сократа, есть, несомненно, не более чем некий разрыв в порядке вещей, во всяком случае, конфигурация, очерченная тем современным положением, которое он занял ныне в сфере знания. Отсюда произошли все химеры новых типов гуманизма ... Тем не менее, утешает и приносит глубокое успокоение мысль о том, что человек – всего лишь недавнее изобретение, образование, которому нет и двух веков, малый холмик в поле нашего знания, и что он исчезнет, как только оно примет новую форму». (Фуко М. Слова и вещи // http://lib.ru/CULTURE/FUKO/weshi.txt) Разумеется, это заявление Фуко является не более, чем разновидностью давно известного в философии «парадокса лжеца» (если я заявляю: «то, что я сейчас говорю – ложно», то лгу ли я?), ибо реальное знание (в отличие от фантастического образа «нашего знания», оторванного от людей) может производится только человеком. Тем не менее, вышеуказанный тезис Фуко был взят постмодернизмом на вооружение.
Рабочий вариант Манифеста движения «Суть времени» (которое возглавляется С.Е.Кургиняном) содержит в связи с этим такой пассаж: «Особо враждебен для постмодернизма гуманизм, воспевающий величие человека. Постмодернизм, во-первых, ненавидит любое величие вообще. И, во-вторых, особо ненавидит человека. Для него человек – это «проект, который завершается». Постмодернизм надеется поставить на место слишком для него жесткой конструкции под названием «человек» нечто предельно аморфное и текучее. То, что с полным правом можно назвать постчеловеком и постчеловечеством». (Рабочий вариант Манифеста движения «Суть времени» // http://eot.su/manifest)
Сегодня может показаться забавным, что домашние животные получают от своих хозяев в наследство целые состояния, что левая нога кинозвезды заводит свой собственный аккаунт в социальной сети и т.д., но подобные постмодернистские причуды не так уж и далеко отстоят от публичного каннибализма, недавно проявленного в сирийской гражданской войне. (Впрочем, каждый из читателей способен самостоятельно привести множество примеров сегодняшнего размывания человеческого в человеке). У расчеловечения (дегуманизации) прослеживаются далеко идущие цели. А.С.Панарин отмечает: «Надо прямо сказать: беспрецедентная дерзость современных завоевателей мира состоит в их готовности демонтировать ту самую великую ценностную систему демократического модерна, которая сообщала нелегитимный характер любым формам социального угнетения, любым узурпациям привилегированного меньшинства, желающего увековечить свои привилегии. Отныне решено не только изъять у большинства его прежние формально провозглашенные права – решено окончательно его деморализовать посредством тотальной дискредитации тех ценностей демократического модерна (и стоящей за ними христианской традиции), к которым угнетенные и дискриминируемые могли апеллировать. Со времен провозглашения этих ценностей все узурпаторы, экспроприаторы и приватизаторы, несмотря на преимущества силы и статуса, пребывали в позиции обороняющихся по высшему, духовному счету. Они вынуждены были лицемерить, скрывать истинные намерения, тушеваться перед лицом обличающего гуманизма, выступающего с открытым забралом. И вот теперь решено дисквалифицировать сам гуманизм, объявив его пережитком устаревшей ментальности. Новое противостояние элиты и массы соотносится с противостоянием модерна и постмодерна; по мере того как ценности модерна стали массовыми, новая глобальная элита дистанцируется от них, исповедуя постмодернизм. … И вот внезапно мы видим метаморфозу глобализма, объясняемую только одним: отказом от презумпций гуманистического универсализма и переходом на позиции нового расизма. ... Но чтобы позволить меньшинству и впредь исповедовать гедонистическую мораль успеха (к тому же радикализированную на основе элитарного чувства превосходства), необходимо решительно оттеснить большинство от стандартов модерна. Так выстраивается «новый глобализм», связанный с переводом глобальных ресурсов в распоряжение счастливого меньшинства. Предшествующий глобализм делал акцент на глобальных проблемах, понуждающих человечество к новым формам аскезы и разумного самоограничения. «Новый глобализм» делает акцент на глобальном характере самих ресурсов, которые в современном «открытом обществе» должны быть открытыми для избранного меньшинства, якобы умеющего наилучшим образом ими распоряжаться. Этот глобализм видит свою задачу в том, чтобы навсегда закрепить моральное и материальное превосходство этого меньшинства». (Панарин А. Постмодернистская политика: как побеждают компрадорские режимы // http://www.archipelag.ru/geoeconomics/global/temptation/postmodern/) С.Е.Кургинян раскрывает данную тему еще более категорично: «А что это за такой чёртов постмодернизм? Ну, он всё сметает. … А дальше что? … Так вот, 20 лет наблюдаю, как под постмодернистские улюлюканья с большой глубины всплывает гностическая подводная лодка. Это она всплывает. Это для неё, это для этого сатаны готовит постмодернизм мир. Ни для чего-нибудь другого. Постмодернистский враг – это только первые эшелоны. Это пехота, а дальше-то идут другие – те, кто хотят властвовать. И не то важно, что там говорили Василид и Валентин, как это соотносится с манихеями и альбигойцами, – неважно это сегодня. Это можно и нужно изучать для того, чтобы лучше что-то понять, но речь идёт только о политической практике и ни о чём другом. А политическая практика состоит в том, что нет решения проблем человечества в нужном господам виде без реализации одной процедуры – расщепления рода человеческого. … А сделать это можно, только опираясь на гностическую традицию, которая для этого и была придумана! Когда Христос пришёл и сказал, что у всех есть душа, – рабство рухнуло. Потому что раб – это то, чем можно пользоваться эффективно, только зная, что души нет, что это – вещь, зверь. А как только ты понимаешь, что есть душа, так через 100 или 150 лет это рабство рушится. Невыносимым оно становится. Значит, для того, чтобы оно снова возобладало, идея о том, что у всех есть бессмертная душа, все подлежат спасению, должна быть отменена! … Потому что у зоотехника, которому надо сократить поголовье кур или крупного рогатого скота, не возникает нравственных корчей. Он берёт и сокращает». (http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=4&id=231) В работе «Исав и Иаков» С.Е.Кургинян указывает на то, что грядущий «фундаментальный антигуманизм» является наследником Третьего Рейха (который, в свою очередь, был наследником более древних – в том числе и гностических – оккультных проектов), и на то, что интеллектуальное «мирное сосуществование» гуманистов и антигуманистов в обозримой перспективе невозможно. (См.: Кургинян С.Е. Исав и Иаков. Т.1 М. 2009. Методологическое введение; Часть 3. Глава 1)
К счастью, в своем непосредственном виде «фундаментальный антигуманизм» пока еще не завладел умонастроениями в нашей Церкви, ибо он совершенно категорически противоречит христианской доктрине. Несмотря на ворчание старообрядческих форумов в адрес гуманизма, несмотря на порой проявляющееся там отрицание принадлежности коммунистов к человеческому роду, несмотря на проявляющиеся в старообрядчестве открытые симпатии к нацизму, главенствующим в РПсЦ умонастроением всё же является такое: «Богочеловеческая парадигма разрушается, образ адамического человека померк – вот что страшно-то!». (http://strana-oz.ru/2013/1/ya-slyshu-podzemnyy-gul)
8.) «Конец истории» и «Время – назад!».
Постмодернизм провозглашает «конец истории», конец развития, наступление «постистории». Постмодернизм заявляет, что всё уже сказано, что всё уже написано, что подлинное творчество более невозможно, и что нам остается лишь составлять бесчисленные комбинации из имеющегося наследия. Общая духовная атмосфера постмодерна такова: «Всё закончилось. Завершилась история, закончились идеологии, исчерпана любая новизна. Ничего нового никто сказать не может, а главное: теперь каждый понимает, что ничего нового он сказать не может. … Модерн исчерпал себя, это так. Но для постмодернизма с модерном исчерпала себя вся творческая мощь человечества». (Илья Роготнев. Тезисы о постмодерне // http://ilya-yu.livejournal.com/5894.html) (В связи с этим, тревожным симптомом является то, что культурные, интеллектуальные достижения чад нашей Церкви традиционно становятся во «всемирной паутине» Интернета объектом ожесточенных критических нападок со стороны братьев во Христе. Неужели самая лучшая, «самая православная» линия поведения – «не высовываться», не творить, не рисковать? Ведь любое человеческое творчество является риском!).
Движение, развитие человека и его культуры – это жизнь. Остановка человеческого развития неизбежно означает приближение смерти: «Ситуация постмодерна – это состояние длящейся смерти, распада мира и сознания». (Илья Роготнев. Тезисы о постмодерне // http://ilya-yu.livejournal.com/5894.html) Рабочий вариант Манифеста движения «Суть времени» констатирует: «Идеалом постмодернизма … можно считать управляемую деградацию, управляемое гниение. Культура постмодернизма … пропитана духом смерти. Постмодернизм не скрывает это. Он открыто присягает Танатосу. А также духу всех и всяческих извращений». (Рабочий вариант Манифеста движения «Суть времени» // http://eot.su/manifest)
Искоренение идеи развития требуется постмодерну для того, чтобы способствовать недопущению развития большинства населения планеты, и для этого весьма пригоден контрмодерн, ибо любой народ, принимающий культуру мракобесия, становится неконкурентноспособным на мировой арене и обречен на пребывание в резервации: «Контрмодерну развитие враждебно. «И это замечательно!» – считает его постмодернистский партнер. Ведь в этом случае не надо будет развивать всю периферию, делиться с нею драгоценными ресурсами, волноваться по поводу того, что эта периферия может стать более эффективной, чем ядро». (Рабочий вариант Манифеста движения «Суть времени» // http://eot.su/manifest) Контрмодерн – это неизбежная «тень» постмодерна. А.С.Панарин отмечает: «В эпоху постмодерна господствующий порядок эксплуатирует уже не наш энтузиазм, а наше уныние – неверие в возможность альтернатив. Именно это историческое уныние и насаждает постмодернизм, дисквалифицирующий великие проекты и саму способность их выдвигать. Именно в этом пункте постмодернистов настигает архаика этноцентризма и расизма. Действует своеобразный закон: отказ от будущего в пользу настоящего неминуемо влечет за собой актуализацию всех социальных, расовых, этнических различий, тянущихся из прошлого. Истина настоящего состоит в его непреодолимой проблематичности: в нем, оказывается, невозможно удержаться; если нет рывка вперед, непременно последует откат назад. Отказ от будущего неизбежно ведет к господству стиля «ретро» в нашей культуре – пробуждению, казалось бы, давно усыпленных и заклятых демонов. Современность, намеревающаяся себя увековечить и отвергающая исторические альтернативы, оказывается в плену попятных тенденций, воскрешающих худшую архаику. Постмодернистам кажется, что они обескураживают фанатиков будущего во имя сохранения уже проверенного настоящего. На самом деле их стараниями готовится реванш давно прошедшего и над настоящим, и над будущим. Сегодня все мы наблюдаем эту архаику пробудившегося варварства, зачастую воспринимая ее как историческое недоразумение. На самом деле это закономерность: настоящее живет авансами из будущего и без таких авансов уступает все свои завоевания, даже, казалось бы, самые бесспорные. Пассионарии будущего, будучи радикально обескураженными постмодернистской иронией над большими историческими рассказами и проектами, превращаются в самых опасных реставраторов прошлого. Потенциально лучшие превращаются в наихудших. Революционеры – в рэкетиров, реформаторы – в махинаторов, ревнители социального равенства – в защитников социальной сегрегации, гуманисты – в социал-дарвинистов. … И вот когда сначала постсоветское пространство, а затем и пространство Российской Федерации стало дробиться на бесчисленные автономии, обнаружилось, что этот радикальный постмодерн обернулся контрмодерном. Единое большое пространство – ареал Просвещения – сменилось множеством глухих и замкнутых этнократических пространств, где ставятся эксперименты по реставрации архаики племенного вождизма, религиозной нетерпимости, ксенофобии, тотального попрания прав личности». (Панарин А. Постмодернистская политика: как побеждают компрадорские режимы // http://www.archipelag.ru/geoeconomics/global/temptation/postmodern/) Другие показательные примеры сотрудничества постмодернистов с контрмодернистами – это гражданские войны в Косово, Ливии, а теперь и в Сирии (См.: Кургинян С.Е. Исав и Иаков. Т.1 М. 2009. Часть 2. Глава 2; http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=4&id=231), развязанные глобалистами: «Здесь мы сталкиваемся с основным парадоксом глобализма: вопреки своей демонстративной сверхсовременности он вербует себе в союзники самые архаичные элементы, в свое время вытесненные и подавленные модерном». (Панарин А. Постмодернистская политика: как побеждают компрадорские режимы // http://www.archipelag.ru/geoeconomics/global/temptation/postmodern/) Такая стратегия напоминает идею Мао Цзедуна о «мировом городе» и «мировой деревне»: «В сооружаемой сейчас наспех переходной архитектуре Постмодерн хочет стать архитектурным ядром. То есть чем-то вроде мирового города. Контрмодерн же претендует на роль мировой деревни». (Рабочий вариант Манифеста движения «Суть времени» // http://eot.su/manifest) При этом последняя обречена на унизительную роль гетто: «В гетто будут свои священники, в гетто будут свои полицаи, – и они будут в шоколаде, как были в шоколаде такие полицаи и в колониальной ситуации. Но только в колониальной ситуации хотя бы обещали, что будут развивать, а тут не будут обещать. Тут неразвитие навсегда. «Гетто фореве». Значит, вот что такое союз Постмодерна и Контрмодерна». (http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=4&id=231) Для Модерна в таком раскладе места уже нет. Впрочем, «силы Модерна хоть и близки к исчерпанию, но еще достаточно велики». (Рабочий вариант Манифеста движения «Суть времени» // http://eot.su/manifest)
Необходимо отметить, что в России уже есть желающие стать с помощью постмодерна влиятельными духовными лидерами в будущем отечественном контрмодернистском гетто, свободном от Модерна вообще и от авторитета научного метода в частности. Например, некий игумен РПЦ (МП) рассуждает так: «Нужно максимально использовать возможности постмодернизма. Тот же Пол Фейерабенд, ставший уже классиком философии науки, считает науку формой идеологии, говорит о необходимости освободить общество от «диктата науки» и «отделить науку от государства». Он настаивает на том, что наука и религия должны иметь равные права в общественной жизни. Мы – не постмодернисты. Истина – одна. Это – Христос. Но постмодернизм дает в наши руки великолепное оружие».(https://www.facebook.com/events/444897178904652/) Дугинизм целиком и полностью разделяет эту позицию. Ведь известный российский политолог и философ Александр Гельевич Дугин является образцово-показательным случаем соединения постмодерна и контрмодерна в одном лице.
Контрмодернисты настаивают на том, что их взгляды и деятельность является настоящим премодерном, «возвращением к корням». Однако на самом деле премодерн и контрмодерн – это принципиально разные культурные явления. Контрмодерн не имеет непосредственной связи с премодерном, он является лишь искусственной подгонкой сегодняшней реальности под некие воображаемые стандарты, выдаваемые за нечто исконное и коренное. Контрмодерн – это просто нервная, истеричная реакция на модернизацию социума, а не живая традиция. Контрмодерн «изымает из Средневековья его потенциал развития и человеколюбия». (Рабочий вариант Манифеста движения «Суть времени» // http://eot.su/manifest) Контрмодерн – это «традиция минус гуманизм, минус развитие. Это уже не традиция». (http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=4&id=231)
Наиболее дерзкие старания выдать «старообрядческий» контрмодерн за исконную древлеправославную церковную традицию, исходят от внешних для РПсЦ сил. Однако эта опасность не была бы хоть сколько-нибудь значимой, если бы внутри самой Русской Православной старообрядческой Церкви, даже у некоторых ее клириков, не сформировался свой «собственный» запрос на контрмодерн. (Об этом я уже подробно писал – Лоскутов Ю.В. Древлеправославие и культура современности // http://rpsc-perm.ru/publications/avvakumreadings/2013-loskutov.pdf) К счастью, данный запрос сегодня не является в РПсЦ господствующей духовной тенденцией, и потому он не воплотился в какие-либо соборные решения, но всё же нет никаких гарантий того, что контрмодерн не победит в нашей Церкви в дальнейшем.
9.) Интеллектуальная деградация.
Одной из главных «мишеней» для слаженных постмодернистских и контрмодернистских атак является человеческий разум, претендующий на то, чтобы «дать нам четкие ориентиры для отличения добра от зла, истинного от ложного, возвышенного от низменного и уродливого». (Панарин А. Постмодернистская политика: как побеждают компрадорские режимы // http://www.archipelag.ru/geoeconomics/global/temptation/postmodern/) Причем благоприятной атмосферой для этих атак выступает банальное обывательское нежелание думать. Известный публицист Алексей Кравецкий так раскрывает этот вопрос: «Часто складывается такая ситуация, будто люди просто договорились считать некий тезис – истиной, и неважно, насколько эта «истина» соответствует реальности. Неважно, сколь хорошо она обоснована и обоснована ли она вообще – достаточно просто того, что довольно внушительная группа людей готова её с умным видом повторять, и кивать в ответ на аналогичный набор примитивных «истин», столь же мало соответствующих реальности. Этим людям никто не запрещает изучать устройство вселенной, просто это, как бы это сказать, слишком напряжно. Гораздо проще ведь, договориться о любом простом варианте, самую малость соответствующем «здравому смыслу», воспитанному другими простыми вариантами и оттого ни черта не стоящему. Такая негласная договорённость сильно повышает степень «понимания» между людьми. Правда, при этом оно понижает степень понимания устройства вселенной, накопленных человечеством знаний, да и степень развития интеллекта тоже, но кому какое дело, в конце концов. Цель ведь не понимать, цель – казаться понимающим. В том числе самому себе. Заменив знание на «магию», погрузившись в добровольный обскурантизм. Термин «обскурантизм» гораздо более известен в виде своего вольного перевода «мракобесие», и слово это означает не «веру в бога», не «религиозность», не «зашоренность», как часто думают, а неприятие прогресса, науки и вообще чего-либо, выходящего за узкие рамки определённого ... ну, например, религией, да. Хотя религия тут частный случай. Не необходимое и не достаточное условие. Задать узкие рамки можно не только с её помощью, но и с помощью вполне материалистической идеологии. А сама религия, в свою очередь, рамок может и не задавать. Может ли пришедшая к власти хунта специально понижать интеллектуальный уровень населения, чтобы им было проще управлять? Да запросто! Может ли группа мошенников, боясь разоблачения, препятствовать получению знаний? А то! Но самое интересное, это когда хунта, религиозные или антирелигиозные деятели или мошенники просто дают толчок, а в дальнейшем себя ограничивает уже сам человек. Интереснее этого разве что, когда человек ограничивает сам себя безо всяких подначек просто по причине собственной лени и уверенности, что «он и так всё поймёт» – без разных там дурацких тренировок интеллекта, попыток разобраться, книг и справочных материалов. И что характерно, этот вид мракобесия – добровольный обскурантизм – является на данный момент более распространённым, чем все остальные вместе взятые. Мировое правительство не прячет от вас, мракобесы, учебники, научные теории и огромные массивы данных, накопленные в самых разных областях науки. Никто не бьёт вас по рукам, когда вы садитесь с листом бумаги или с ноутбуком, собираясь наконец-то разобраться в математике. Если вы, мракобесы, начинаете упражняться в логике, к вам не приходит расстрельная команда. Учёные не вступают в заговор и не пудрят вам голову неправильными сведениями. Математики и физики не усложняют свои теории специально, чтобы кроме них никто ничего не понял. Это вы, добровольные обскурантисты, сами от всего этого отказываетесь. Библиотеки ломятся от книг, в которых авторы пытаются вам наиболее доходчиво объяснить хотя бы основы тех наук, которыми они занимаются. Интернет завален методичками самых разных форматов – от видео-уроков до огромных, подробных учебников. С вас даже не требуют денег за использование львиной доли этих материалов. Это ваше решение – не читать, не разбираться, не понимать. И ладно вы бы просто не пытались разобраться (я не могу это одобрить, но и объявить это криминалом тоже не могу). Но вы, мракобесы, при этом пытаетесь решать и настаивать на своих решениях, гробя себя, ваших близких, случайно встретившихся и весь процесс человеческого познания в целом. Вы, мракобесы, заменяете системное знание на стереотипные простые рецепты, которые не работают и зачастую даже не выглядят осмысленными. Самых азов хватило бы, чтобы это понять, но вам не нужны даже азы. Вам нужен шаманский ритуал, оправдывающий то, во что вам по стечению обстоятельств когда-то довелось поверить. Запомнив несколько стереотипных фраз, вы, мракобесы, требуете от мира им соответствовать, а раз уж он этого не делает, то хотя бы от окружающих – делать вид, что мир соответствует этим убогим стереотипам». (Алексей Кравецкий. Добровольный обскурантизм. Где найти соль без ГМО и позитивную энергетику // http://www.odnako.org/blogs/show_25211/) Остается лишь добавить, что творцами этих «убогих стереотипов» выступают как постмодернисты, так и контрмодернисты. Характерным примером битвы с человеческим разумом выступает позиция культового в контрмодернистской среде публициста Ивана Солоневича, заявлявшего о том, что «вся сумма гуманитарных наук есть заведомо организованная ложь», и о том, что «опиум поставляла вся философия, начиная от Платона и кончая пока что Гегелем и Марксом». (Цит. по: Кутузов Б.П. Русская история с позиций старообрядчества. М. 2013 С.62)
В связи с этим, нужно отметить следующее. С тех пор, как преподобного Максима Грека чуть не угробили в монастырской тюрьме, русское православие скорее идеологично, нежели теоретично. В старообрядческой среде я регулярно сталкиваюсь с непониманием и нежеланием понимать хоть сколько-нибудь сложные вопросы теории. Под «теорией» здесь подразумеваются и православное богословие, и философские концепции, и разнообразные научные дисциплины – явления очень разные, но обязательно требующие работы мысли. Древлеправославие для таких не желающих понимать – просто идейный флаг, своеобразный «бренд», под которым идут идейные столкновения «стенка на стенку» с теми или иными проявлениями светской культуры. А то, что отстаивается древлеправославными в этих столкновениях, нередко имеет к древлеправославию весьма косвенное отношение (либо не имеет отношения вообще). Даже к святоотеческому наследию интерес у старообрядцев, по большому счету, едва теплится. Зато вовсю пылает стремление подогнать староверие под тот или иной строгий культурный шаблон – стремление, прикрывающееся квазитрадиционализмом, но по сути своей в чем-то неуловимо сходное с духовными усилиями масонства по производству одинаковых шаров из разнообразных бесформенных глыб. (А шары-то кием – и в лузу! Кием – и в лузу! Удобные объекты для манипуляций). Такое впечатление, что попадись нам в сегодняшней жизни святые отцы – многие из нас сочли бы многих из них ненормальными чудаками, выпадающими из шаблона. Святых отцов у нас приятно и безопасно почитать на историческом расстоянии – а читать их как бы и необязательно! А светских философов и ученых читать необязательно тем более! Желтая пресса нам и богословие, и философия, и наука. Вместе с тем, у православных старообрядцев нет никакого другого духовного оружия против культуры постмодерна, кроме просвещения вообще и православного просвещения в частности.
Journal information